John Zaicev
2017-01-17 09:19:51 UTC
[√] Приветствую, _All_ !
Из материалов внутренних семинаров центра "МЕРЛИН". Апрель 1994 г.
При перепечатке ссылка на центр "МЕРЛИН" обязательна.
В.Котов
КРИЗИС РЕАЛЬНОСТИ
"Тональ", космос современной ординарной (общей,
конвенционально-обусловленной) реальности столь неустойчив,
внутренне разорван, что выбор правил игры с реальным, воз-
можным и невозможным (магия) превращается из достояния зак-
рытых традиций и мастеров-одиночек в почти общедоступный
способ воздействия на ситуацию. Манипулирование реальностью,
хоть и ограниченное пока некоторыми базовыми архетипами,
инертностью коллективного опыта ординарно-магического восп-
роизводства "яви", все чаще используется с разной степенью
осознанности всеми, кто хочет управлять событиями. Наиболее
открыто это проявляется в политике, где демагогия обретает
эффективность совершенно иного качества, нежели та, которую
она имела в прежней истории, при господстве идеи объективно
существующей правды. Именно демагог, то есть человек, ис-
пользующий речь как инструмент изменения сознания и реаль-
ности, совершенно игнорируя ее информационные функции, а не
"рационально" действующий лидер (просветитель и "толкова-
тель"), который при этом сам никогда не осознает иррацио-
нальных корней своего доверия к собственной "правде", зачас-
тую диссонирующей с иррациональными аспектами коллективного
сознания, именно демагог-маг, словотворец, сказочник прямо
взаимодействует с реальностью. В этом смысле демагогия более
"истина", чем слепая по отношению к коллективному бессозна-
тельному и своим собственным иррациональным истокам "правди-
вая" речь, всегда адресованная не реальному слушателю, а то-
му представлению о нем, которое соответствует парадигме са-
мого оратора, его иррациональной и ему самому невидимой ве-
ре. Ложь и правда в нынешней ситуации "онтологического раз-
лома" уже не означают чего-либо объективно, вне речи и веры
существующего. "Рациональный", просвещенный политик апелли-
рует к ним, как к чему-то большему, чем он сам и его речь, в
то время как демагог имеет их, правит ими. В повседневности
"надувательство магов" происходит на каждом шагу, можно ска-
зать, что теперь вообще всякое надувательство магично, но к
нему добавились и иные формы надувания, прежде являвшиеся
достоянием "правды": например, разоблачение лжи, все виды
правды вообще и любое активное речевое, информационное воз-
действие. В условиях подвижности описаний мира информация не
информирует, а формирует. Версии реальности постоянно мути-
руют, информационный космос стремительно стареет.
Очевидна роль в этом процессе средств массовой ин-
формации и других составных частей "новой магии", но здесь я
хочу сказать о менее очевидном, собственно человеческом фак-
торе, возможно, не только создающем предпосылки внешних форм
"новой магии", но и являющемся их причиной, вызывающим зак-
лятьем. Это растущая тень карликовой западно-рационалисти-
ческой культуры: власть над человеческой мотивацией веры в
чудо, неприятие реальности вообще - не этой конкретной ситу-
ации, а реальности как таковой, ее некогда априорной объек-
тивности, автономности, "правды". Коллективное сознание тре-
бует упразднения границ реальности, в то же время вновь и
вновь воспроизводя эти границы. Это невротическое раздвоение
порождает конфликтные ситуации, совершенно неконтролируемые,
в которых уже нет места даже для манипуляторов. Коллективная
магическая воля раздвоена: она хочет и может "остановить
мир" и, одновременно, цепляется за его воспроизводство, за
"правду".
Это происходит в каждом человеке. Он всеми своими
личными ценностями, приобретениями, чувством самотождествен-
ности, опытом, обоснованными надеждами и планами привязан к
тому, что единственно есть и исключает любую альтернативу за
своими пределами. И чем прочнее он привязан, чем сильнее он
воспроизводит эту необходимую ему жесткую безальтернатив-
ность, тем сильнее он хочет невозможного, иного, как бы до-
полняющего, но на самом деле отрицающего все это, аннулирую-
щего законность нажитого незаконного чуда.
Обращаясь к целителю, магу, гуру, мастерице приворо-
тов и т.п., человек намерен получить извне решение его конф-
ликта, но вовсе не намерен всерьез платить за это. Он не го-
тов отдать даже квартиру, печень, мизерную часть приятных
воспоминаний, - а не то что ВСЮ территорию своих владений в
ординарной реальности. И чем больше он ими дорожит, тем
больше хочет невозможного в них. Это внутреннее противоречие
не может быть снято пониманием, оно сущностно и неустранимо,
не имея решений, оно имеет лишь чудовищную энергию и эта
энергия, куда бы она ни была направлена, всегда разрушитель-
на.
Ирреализм порожден отсутствием смирения, мира с ми-
ром. Атеизм проявляется не в грубой формуле "все дозволено",
а в более коварной "все возможно". Где все возможно, смире-
нию нет места. Вовсе не обязательно верить в заклинания,
контакт с НЛО, возвращение цен на уровень "развитого социа-
лизма" или стремительное превращение Москвы в Париж и т.п.
Единицы верующих - крайность, не они определяют ситуацию.
Определяет ее то, что подсознательно все допускают возмож-
ность всего, все готовы к какому-то чуду, внутренне человек
уже не верит в реальность, не может верить, потому что не
может ей доверять. Он уже не стоит на тверди каких-то объек-
тивных истин, очевидностей, - воды до-природного хаоса пле-
щутся на уровне его карманов и ноги вот-вот утратят обманчи-
вое, ускользающее дно.
Иногда сама мысль о возможности невозможного стано-
вится ценностью, успешно конкурирующей с переживанием реаль-
ности. Важно не переживать реальность, а иметь реальное
сильное переживание, оно и есть ценность. На этом построена
индустрия развлечений, в этом причины популярности жанров НФ
и фэнтези, речей о превращении Швейцарии в одну из губерний
Российской империи, справедливом возмездии всему, что вызы-
вает раздражение. Вовсе не обязательно верить в исполнение
приятного, иногда более чем достаточно коротать время с ил-
люзией. Азарт игрока способен вопреки всякому здравому смыс-
лу сделать фикции сверхценностью - это было всегда, но толь-
ко в обществе потребительского сознания, когда индустрия
развлечений становится ведущей отраслью человеческой дея-
тельности, в условиях регрессии сознания на до-культурный,
инфантильно-первобытный уровень возможно всевластие подобных
иррациональных импульсов, давших голоса Жириновскому вчера,
"покайфовав" над этим сериалом сегодня и готовым завтра к
поиску еще более крутого, радостного спектакля.
Зыбкость реальности на фоне отсутствия подлинного рели-
гиозного и мистического опыта приводит к культу воображения,
фантазии. Это уже более "интеллигентные", не потребитель-
ские, а как бы "творческие" варианты поиска ценности в пере-
живании. "Будьте творцами!" - заканчивает призывом все свои
проповеди Виссарион из Минусинска. Фантазируйте! Дети бла-
женны, потому что игрушки у них живые. Будьте как дети!
Вполне логично, слишком логично. Евангельские слова обрели
совершенно иной смысл, но именно к этому смыслу подготовлено
современное сознание. Настало время, когда религию можно
просто сочинить. Не время визионеров-пророков, а время фан-
тазеров-сочинителей. Можно выдумать бога и выдумка создаст
столь мощную мотивацию, что никакая реальность ей не помеха.
Да и где она, реальность? Поле столь перепахано тружениками
и разрушителями утопий, что прорастет любое семя. Десятки
тысяч российских "раджа-йогов" достигают Абсолюта, вообразив
себя им. Столь же естественно и "вспомнить себя Христом" - и
хоть распни такого, он искренен и чист, ведь он в некотором
смысле и есть Христос - реальность "оживающих игрушек" не
нуждается в гарантиях истинности, в критериях подлинного и
мнимого. Истина выбирается, сочиняется произволом, своеволи-
ем. "Будьте творцами!" - это и есть конец Света. "Не взрыв,
но всхлип". Игрушки оживают, мир блаженных, как юные любите-
ли сникерсов и "ужасников по видику" будет завоеван оловян-
ными солдатиками, ниндзя-черепашками и Микки-Маусом - новым
богом нарисованного добра.
Общеизвестна паника, вызванная в 30-е годы радиот-
рансляцией инсценировки "Войны миров" Уэллса в США. Но ны-
нешняя ситуация не идет ни в какое сравнение с тем часто
вспоминаемым эпизодом. Хоббитские игры "толкинутых" легко
превращают метрополитен в "Морийские бездны" - а ведь это,
так сказать, детская самодеятельность. А ежели им помочь?
Телерепортажи о войнах в Закавказье, Приднестровье, Сербии -
это уже не уэллсовская марсианщина. Беззащитность отступив-
шего в детство сознания может преподнести такие сюрпризы,
что монстра фантастов покажутся безобидными игрушками. Когда
фашизм пытался изменить ординарную реальность своей мифоло-
гией, он имел ничтожные сравнительно с современными возмож-
ности манипулирования и встречал большее сопротивление ре-
альности, чем встретит нынешний мифотворец. Ситуацию спасает
(или губит, - это тоже как посмотреть!) то, что манипулято-
ров слишком много и сами они оказываются барахтающимися в
тех же волнах Хаоса, в которых плывет Атлантида всего су-
ществующего. Нет вектора человеческих, групповых или этни-
ческих интересов, который смог бы совпасть с меняющимися
направлениями внечеловеческого циклона. На этих волнах воз-
можен взлет любой авантюры, но неизбежность крушения опере-
жает ее. В результате вместо одной обозримой, внятной ка-
тастрофы мы видим феерию микро-катастроф и нарастающую неоп-
ределенность и необусловленность конфликтов. Мы можем опа-
саться мощной воинственной агонии северокорейского режима, а
увидим, например, мирное воссоединение корейцев с резней ка-
ких-то врагов, которым сейчас еще и названия-то нет. Амери-
канцы сбивают над Курдистаном собственные вертолеты - это не
событие какого-то скрытого ряда, таинственного порядка, а
событие беспорядка, разрушенность ординарно-смысловых рядов
истории.
Мятежи похожи на фарс, а игрушечные спектакли оказыва-
ются "не по чину" кровавыми. В режиссуру истории входит ка-
кая-то стилевая путаница. Если порой за этим делирием вдруг
проглядывают очертания какой-то планомерной (рациональной)
активности, - скажем, той же наркомафии, - ее внятность опи-
рается на те же иррациональные энергии, на готовность чело-
веческой реальности сдать позиции перед любой иллюзией,
спастись в иллюзии от себя самой. И именно этот импульс
превращает реальность в зону риска в арену абсурда. Наркома-
фия не может ничем управлять, ее трезвость подчинена нарко-
ману, именно он - хозяин. Манипуляторы невозможны, Хаос от-
нял у человека всякую власть, оставив лишь иллюзию. В этой
зоне риска все мы - потенциальные беженцы. Психология потен-
циальных беженцев - следствие происходящего и, одновременно,
его причина.
Совершенно очевидно, что единственной позитивной позицией
может быть та, которая не включает в себя элементов этого
порочного круга.
Описанная мной картина может отличаться от вашей в дета-
лях, но главное - чувство растерянности рационального чело-
века, стремление к альтернативе опасно-неопределенной реаль-
ности и разрушительная роль этого стремления - будет при-
сутствовать в любой попытке описать происходящее достаточно
масштабно.
Из материалов внутренних семинаров центра "МЕРЛИН". 1994 г.
А.Науменко
ВОДЫ ТВОРЕНИЯ
Год - полтора назад мы говорили о вторжении Хаоса, но
ни одна формулировка, связанная с идеей вторжения, не вошла
ни в "Вестники", ни в иные документы клуба, кроме "апокрифи-
ческих" эпизодов в обширной переписке. Причина этого - оче-
видная некорректность самой постановки проблемы, которая
всегда нами осознавалась. Вероятно, пришло время попытаться
если не переосмыслить ее, то хотя бы немного продвинуться к
такому переосмыслению.
Хаос, как известно, не "беспорядок" в обычном смысле
слова и вообще не нечто однозначно злое, негативное. Это
до-порядок, источник всякого порядка, космоса. Это первичные
воды, в которых плавает материк реальности с его заливами,
фьордами, морями, реками, озерами "внутренней нереальности"
и горными вершинами непотопляемых констант восприятия и
осознания. Говоря о катастрофе, мы говорим о, безусловно,
изменении "береговой линии" и, вполне вероятно, затоплении
участков яви или даже Всемирном потопе - 2.
Именно о потопе, а не о тех формах конца света, кото-
рые описаны в Апокалипсисе. Но потоп уже был и больше не на-
мечается, если принять авторитетное мнение Писания. Радуга
над водами была символом "Завета вечного" между Богом и че-
ловеком. Однако что есть завет, как не высшая форма договора
о реальности, то есть некоторой гарантии стабильности описа-
ния мира. Он действительно вечный и абсолютный, если одна из
договаривающихся сторон вне всех описаний, то есть, по пред-
ложенной метафорической схеме, вне материка. Если это и "Дух
над водами", то такой, о котором дон Хуан не мог бы сказать:
"Это не нагваль, это вот эта бутылка чачи на том же острове
тональ".
Запомним эту развилку, мы еще вернемся сюда. А пока свернем к
понятию Хаоса и более подлинному символу первичных вод. Это не
до-вселенское ничто, а весьма насыщенная полнота "Все", "Более,
чем Все. Вода - то, что наполняет Бездну (Тьму внешнюю),
непредметное отрицание пустоты, наполненность и присутствие в
своем пределе. Она полнее сама в себе, чем твердь, ибо не
терпит в себе пустот, она ищет пустоты и делает их
преисполненными. Это живая вода, та, крещеные которой войдут "в
Царство Небесное" (а не те, что от плоти, - не от тверди). И
если где-то "материк реальности" затопляется, то это не конец
тверди, а конец пустоты, возникшей в ней, спасение от Бездны.
Не нарушение сверх-гармонии, а ее действие, активность,
интенсификация Творения. У этого Творения нет уже никаких
границ, так как в нем просто нет ничего, что могло бы граничить
с Бездной - вода Хаоса заполнит всякую прореху. Эта Бездна -
Небытие Парменида, небытие, которого нет, - только не Парменид
отрицает его, а Бог. Бог - это и есть "Нет Небытия". Можно было
бы сказать в мексиканской забегаловке ищущим дона Карлоса
туристам: "Нагваль?" Нет, это не Бог. Нагваль - это вот эта
бутылка чачи на соседнем столике".
Итак, большая часть наблюдаемых и вызывающих тревогу
"пограничных" процессов - это восстановление Божественной
полноты творения там, где твердь открылась пустота, где
реальность, словно боясь вод Хаоса, ищет в себе пустоту, ищет
Бездну. Вовсе не странно стремление порядка, космоса к Бездна,
- единственное присутствие чистого ничто есть граница, контур,
отделение отдельного, - то есть из ничтойности Бездны соткана
всякая оформленность, артикулированность первичного Хаоса в
космическую предметность тверди. Ничто реализуется в этой ткани
формности и в ней же отрицает себя.
Любое стремление тверди к "дополнительной" отдельности,
самовычленение чаще создает новое русло для вод Хаоса, чем
новую границу. Отделение подразумевает, что каждая часть
становится сама по-себе и сама по-себе создает свою границу, а
этот раскол в намерении реальности приводит к несовпадению
новых границ, наложениям и пустотам. Активность изначально
проявляет не Хаос, а самоволие вещи, претензия тварного стать
самому творцом границ, пределов и форм.
Этот процесс имел место всегда, он естественен для отпавшей от
Бога материи. Что же изменилось (если изменилось) в последние
2-3 столетия, еще стремительней - в 2-3 десятилетия нашей
истории - истории реальности? Что такое прогресс в этом
описании? Да, конечно, пресловутый индивидуализм, гуманизм
после распада средневекового космоса, конечно, сепаратизм века
- в обществе; распадение Науки на много наук, Искусства на
такое множество, которое просто теряется в чуждых ему
самовольных отдельностях - но это все следствия, да и не самые
главные.
В ином контексте я уже писал о роли новых информационных
структур. Здесь есть смысл понять, какому символическому
описанию соответствует то, что мы называем информацией,
знаковыми эквивалентами реальности, ее завершенном, оформленном
описании, в частях или в целом. Информация о предметности есть
предметность без субстанции, границы и контуры без тверди,
отдельность как самостоятельная сущность. Чем-то эти формы,
конечно, наполняются, - если не духом и водами, как в живом
сознании, то чем - если в "небытствующем" сознании информации -
в - себе (в прессе, компьютерных сетях, во всем
вне-человеческом, сделанным им, отделенном).
Да и так-ли уж абсолютна здесь метафора, требующая наполнения
форм, не допускающая образа отделенности самой отделенности, то
есть реальном бытии абстрактного? Не стало-ли отделение
отделенности от субстанции отделяемого (информация-в-себе- той
прорехой в полноте Творения, которая недоступна водам Хаоса? Не
вошло ли в мир отрицание Бога (Бездна) не как казус мысли, а
как БЕЗДНА ЕСТЬ? Это не совсем вопрос философии, даже
символической и подвижной, это, конечно, вопрос веры. Мы не
можем решить, пришло-ли время расставить на столиках такие
описания мира, которые не оставляют от ВСЕГО ничего. Мы можем
это выбрать и этим стать, а это и есть КОНЕЦ СВЕТА. Мы можем
стать Бездной, но не можем допускать ее "ЕСТЬ", оставаясь в
Творении, в Боге. Мы можем утратить веру в Бога, но не можем
оказаться без него. Там, где "я есть" всегда "Нет Небытия", -
Бог. Описание мира, включающее в себя Бога как бутылку чачи,
исключает меня и вообще кого-бы то ни было, кто мог бы само это
описание "включить".
Небытия нет, но оно проявляется в отделении и отрицает себя в
нем. В отделении отделенности оно вновь проявляется и вновь
отрицает себя. Но это все же в какой-то мере присутствие,
какая-то тень, запашок, озноб бытия. Что- то третье по
отношению к бинарности мыслимого мира, к его есть-нет,
присутствует-отсутствует. Похоже на восточные парадоксы, но это
сходство подобно сходству запаха озона в грозу с запахом озона
вблизи дырявой АЭС.
Нет, мы не можем говорить о катастрофе. Мы не можем сравнивать.
Нет способов доказать, что реальность изменилась. Но ощущение
этого, переживание этого есть условие веры сейчас. Или тень
легла на мир, лишь тень Мрака, но не Мрак - тогда вера возможна
для нас, вера в этих тревожных сумерках, в этой "трещине между
мирами" времени, между временем Истории и временем личной
судьбы, - или тень была здесь всегда, всегда были эти сумерки,
всегда МЕЖДУ, - и тогда теперь вера невозможна.
Воды Хаоса - это кровь, это вино, это жизнь. "Катастрофа" - это
заполнение пустоты между "сепаратными реальностями"
изначальными водами над которыми вновь витает Творящий Дух.
13 апреля 1994
Из материалов внутренних семинаров центра "МЕРЛИН". Февраль -
апрель 1994 г.
Е.Кузыев
Коллективная явь и сновиденческая вне-реальность
Понятие "реальность" производно от нереальности - сна, иллюзии,
выдумки. Это "коллективная явь". В индивидуальном существовании
сон - граница яви (подобная также водам, в которых плывут
острова яви). Реальностью мы обычно называем явь, которая
сохраняется независимо от нашего присутствия в ней. Я сплю -
моя явь кончилась, но коллективная явь продолжается и хранит
мою явь. Граница коллективной яви, реальности - та же стихия
сна. Это отсутствие яви, которое сохраняется когда я бодрствую,
несознательность, когда я сознателен, иррациональность, когда я
рационален.
Сновидения - освещенные той или иной функцией сознания части
неформного (предсмыслового, квазисемантического пространства).
"Архетипичное" или общее сновиденческое пространство имеет одну
существенную черту, делающую его аналогом реальности: оно
"коллективно", независимо от моего участия-присутствия. Его
изучение - наша задача. Абсолютно все "иррациональные",
пограничные явления - это явления "коллективного
сновиденческого пространства". От фобий, галлюцинаций (снизу),
НЛО, Шамбалы, парафеноменов и трюков магии ("сбоку", в той же
плоскости) до высших - религиозных.
Явь вырастает из сна, сон первичен.
В коллективной реальности граница яви и сна выявляется и
сохраняется, формируется и меняется речью. Развитая
упорядоченность отношений со стихией сна, "не-яви" - это и есть
культура. Границы сна и яви не абсолютны даже в индивидуальном
существовании, в коллективной же яви стихия сна пронизывает
все, граница в обычном смысле слова отсутствует, то есть она не
есть где-то и в чем-то, а есть лишь как фундаментальное
различие всегда и во всем.
Изучая общество с изнанки, изучая спрос и предложение
экстрасенсорных, магических услуг, новые культы и т.д. мы,
конечно, что-то узнаем об "иррациональной стороне"
происходящего, о той стихии сна, из которого вырастает
коллективная явь, но единственно "чистым" исследованием
остается непосредственно исследование самого сна.
Контролируемые сны - уникальный инструмент такого исследования.
Ценны также и всевозможные контролируемые формы сноподобных
состояний, неординарных проявлений стихии сна - медитации во
всех их видах. Вполне понятен и наш постоянный интерес к таким
формам опыта сна, которые выходят за пределы
индивидуального,закрытого для других чередования сна и яви -
взаимодействие в сновидении, медитативные синхронизации. Наш
метод не научен, так как мы в качестве инструмента и средства
исследования используем его объект, взятый в ином отношении к
самому себе. Наш метод не есть новая мистическое или
религиозное направление, так как указанное средство есть именно
средство исследования в научном смысле слова, а не средство
воздействия или изменения как путь, альтернативный обыденной
жизни.
Вроде бы ничего не забыл...
[√] До скорого, _All_ !
▌║▐║│║▌║││║║ /*http://adf.ly/1Y63HZ*/
2║5080▌244║0 /***@Mail.ru_/ _*DreamLand laboratory*_
Из материалов внутренних семинаров центра "МЕРЛИН". Апрель 1994 г.
При перепечатке ссылка на центр "МЕРЛИН" обязательна.
В.Котов
КРИЗИС РЕАЛЬНОСТИ
"Тональ", космос современной ординарной (общей,
конвенционально-обусловленной) реальности столь неустойчив,
внутренне разорван, что выбор правил игры с реальным, воз-
можным и невозможным (магия) превращается из достояния зак-
рытых традиций и мастеров-одиночек в почти общедоступный
способ воздействия на ситуацию. Манипулирование реальностью,
хоть и ограниченное пока некоторыми базовыми архетипами,
инертностью коллективного опыта ординарно-магического восп-
роизводства "яви", все чаще используется с разной степенью
осознанности всеми, кто хочет управлять событиями. Наиболее
открыто это проявляется в политике, где демагогия обретает
эффективность совершенно иного качества, нежели та, которую
она имела в прежней истории, при господстве идеи объективно
существующей правды. Именно демагог, то есть человек, ис-
пользующий речь как инструмент изменения сознания и реаль-
ности, совершенно игнорируя ее информационные функции, а не
"рационально" действующий лидер (просветитель и "толкова-
тель"), который при этом сам никогда не осознает иррацио-
нальных корней своего доверия к собственной "правде", зачас-
тую диссонирующей с иррациональными аспектами коллективного
сознания, именно демагог-маг, словотворец, сказочник прямо
взаимодействует с реальностью. В этом смысле демагогия более
"истина", чем слепая по отношению к коллективному бессозна-
тельному и своим собственным иррациональным истокам "правди-
вая" речь, всегда адресованная не реальному слушателю, а то-
му представлению о нем, которое соответствует парадигме са-
мого оратора, его иррациональной и ему самому невидимой ве-
ре. Ложь и правда в нынешней ситуации "онтологического раз-
лома" уже не означают чего-либо объективно, вне речи и веры
существующего. "Рациональный", просвещенный политик апелли-
рует к ним, как к чему-то большему, чем он сам и его речь, в
то время как демагог имеет их, правит ими. В повседневности
"надувательство магов" происходит на каждом шагу, можно ска-
зать, что теперь вообще всякое надувательство магично, но к
нему добавились и иные формы надувания, прежде являвшиеся
достоянием "правды": например, разоблачение лжи, все виды
правды вообще и любое активное речевое, информационное воз-
действие. В условиях подвижности описаний мира информация не
информирует, а формирует. Версии реальности постоянно мути-
руют, информационный космос стремительно стареет.
Очевидна роль в этом процессе средств массовой ин-
формации и других составных частей "новой магии", но здесь я
хочу сказать о менее очевидном, собственно человеческом фак-
торе, возможно, не только создающем предпосылки внешних форм
"новой магии", но и являющемся их причиной, вызывающим зак-
лятьем. Это растущая тень карликовой западно-рационалисти-
ческой культуры: власть над человеческой мотивацией веры в
чудо, неприятие реальности вообще - не этой конкретной ситу-
ации, а реальности как таковой, ее некогда априорной объек-
тивности, автономности, "правды". Коллективное сознание тре-
бует упразднения границ реальности, в то же время вновь и
вновь воспроизводя эти границы. Это невротическое раздвоение
порождает конфликтные ситуации, совершенно неконтролируемые,
в которых уже нет места даже для манипуляторов. Коллективная
магическая воля раздвоена: она хочет и может "остановить
мир" и, одновременно, цепляется за его воспроизводство, за
"правду".
Это происходит в каждом человеке. Он всеми своими
личными ценностями, приобретениями, чувством самотождествен-
ности, опытом, обоснованными надеждами и планами привязан к
тому, что единственно есть и исключает любую альтернативу за
своими пределами. И чем прочнее он привязан, чем сильнее он
воспроизводит эту необходимую ему жесткую безальтернатив-
ность, тем сильнее он хочет невозможного, иного, как бы до-
полняющего, но на самом деле отрицающего все это, аннулирую-
щего законность нажитого незаконного чуда.
Обращаясь к целителю, магу, гуру, мастерице приворо-
тов и т.п., человек намерен получить извне решение его конф-
ликта, но вовсе не намерен всерьез платить за это. Он не го-
тов отдать даже квартиру, печень, мизерную часть приятных
воспоминаний, - а не то что ВСЮ территорию своих владений в
ординарной реальности. И чем больше он ими дорожит, тем
больше хочет невозможного в них. Это внутреннее противоречие
не может быть снято пониманием, оно сущностно и неустранимо,
не имея решений, оно имеет лишь чудовищную энергию и эта
энергия, куда бы она ни была направлена, всегда разрушитель-
на.
Ирреализм порожден отсутствием смирения, мира с ми-
ром. Атеизм проявляется не в грубой формуле "все дозволено",
а в более коварной "все возможно". Где все возможно, смире-
нию нет места. Вовсе не обязательно верить в заклинания,
контакт с НЛО, возвращение цен на уровень "развитого социа-
лизма" или стремительное превращение Москвы в Париж и т.п.
Единицы верующих - крайность, не они определяют ситуацию.
Определяет ее то, что подсознательно все допускают возмож-
ность всего, все готовы к какому-то чуду, внутренне человек
уже не верит в реальность, не может верить, потому что не
может ей доверять. Он уже не стоит на тверди каких-то объек-
тивных истин, очевидностей, - воды до-природного хаоса пле-
щутся на уровне его карманов и ноги вот-вот утратят обманчи-
вое, ускользающее дно.
Иногда сама мысль о возможности невозможного стано-
вится ценностью, успешно конкурирующей с переживанием реаль-
ности. Важно не переживать реальность, а иметь реальное
сильное переживание, оно и есть ценность. На этом построена
индустрия развлечений, в этом причины популярности жанров НФ
и фэнтези, речей о превращении Швейцарии в одну из губерний
Российской империи, справедливом возмездии всему, что вызы-
вает раздражение. Вовсе не обязательно верить в исполнение
приятного, иногда более чем достаточно коротать время с ил-
люзией. Азарт игрока способен вопреки всякому здравому смыс-
лу сделать фикции сверхценностью - это было всегда, но толь-
ко в обществе потребительского сознания, когда индустрия
развлечений становится ведущей отраслью человеческой дея-
тельности, в условиях регрессии сознания на до-культурный,
инфантильно-первобытный уровень возможно всевластие подобных
иррациональных импульсов, давших голоса Жириновскому вчера,
"покайфовав" над этим сериалом сегодня и готовым завтра к
поиску еще более крутого, радостного спектакля.
Зыбкость реальности на фоне отсутствия подлинного рели-
гиозного и мистического опыта приводит к культу воображения,
фантазии. Это уже более "интеллигентные", не потребитель-
ские, а как бы "творческие" варианты поиска ценности в пере-
живании. "Будьте творцами!" - заканчивает призывом все свои
проповеди Виссарион из Минусинска. Фантазируйте! Дети бла-
женны, потому что игрушки у них живые. Будьте как дети!
Вполне логично, слишком логично. Евангельские слова обрели
совершенно иной смысл, но именно к этому смыслу подготовлено
современное сознание. Настало время, когда религию можно
просто сочинить. Не время визионеров-пророков, а время фан-
тазеров-сочинителей. Можно выдумать бога и выдумка создаст
столь мощную мотивацию, что никакая реальность ей не помеха.
Да и где она, реальность? Поле столь перепахано тружениками
и разрушителями утопий, что прорастет любое семя. Десятки
тысяч российских "раджа-йогов" достигают Абсолюта, вообразив
себя им. Столь же естественно и "вспомнить себя Христом" - и
хоть распни такого, он искренен и чист, ведь он в некотором
смысле и есть Христос - реальность "оживающих игрушек" не
нуждается в гарантиях истинности, в критериях подлинного и
мнимого. Истина выбирается, сочиняется произволом, своеволи-
ем. "Будьте творцами!" - это и есть конец Света. "Не взрыв,
но всхлип". Игрушки оживают, мир блаженных, как юные любите-
ли сникерсов и "ужасников по видику" будет завоеван оловян-
ными солдатиками, ниндзя-черепашками и Микки-Маусом - новым
богом нарисованного добра.
Общеизвестна паника, вызванная в 30-е годы радиот-
рансляцией инсценировки "Войны миров" Уэллса в США. Но ны-
нешняя ситуация не идет ни в какое сравнение с тем часто
вспоминаемым эпизодом. Хоббитские игры "толкинутых" легко
превращают метрополитен в "Морийские бездны" - а ведь это,
так сказать, детская самодеятельность. А ежели им помочь?
Телерепортажи о войнах в Закавказье, Приднестровье, Сербии -
это уже не уэллсовская марсианщина. Беззащитность отступив-
шего в детство сознания может преподнести такие сюрпризы,
что монстра фантастов покажутся безобидными игрушками. Когда
фашизм пытался изменить ординарную реальность своей мифоло-
гией, он имел ничтожные сравнительно с современными возмож-
ности манипулирования и встречал большее сопротивление ре-
альности, чем встретит нынешний мифотворец. Ситуацию спасает
(или губит, - это тоже как посмотреть!) то, что манипулято-
ров слишком много и сами они оказываются барахтающимися в
тех же волнах Хаоса, в которых плывет Атлантида всего су-
ществующего. Нет вектора человеческих, групповых или этни-
ческих интересов, который смог бы совпасть с меняющимися
направлениями внечеловеческого циклона. На этих волнах воз-
можен взлет любой авантюры, но неизбежность крушения опере-
жает ее. В результате вместо одной обозримой, внятной ка-
тастрофы мы видим феерию микро-катастроф и нарастающую неоп-
ределенность и необусловленность конфликтов. Мы можем опа-
саться мощной воинственной агонии северокорейского режима, а
увидим, например, мирное воссоединение корейцев с резней ка-
ких-то врагов, которым сейчас еще и названия-то нет. Амери-
канцы сбивают над Курдистаном собственные вертолеты - это не
событие какого-то скрытого ряда, таинственного порядка, а
событие беспорядка, разрушенность ординарно-смысловых рядов
истории.
Мятежи похожи на фарс, а игрушечные спектакли оказыва-
ются "не по чину" кровавыми. В режиссуру истории входит ка-
кая-то стилевая путаница. Если порой за этим делирием вдруг
проглядывают очертания какой-то планомерной (рациональной)
активности, - скажем, той же наркомафии, - ее внятность опи-
рается на те же иррациональные энергии, на готовность чело-
веческой реальности сдать позиции перед любой иллюзией,
спастись в иллюзии от себя самой. И именно этот импульс
превращает реальность в зону риска в арену абсурда. Наркома-
фия не может ничем управлять, ее трезвость подчинена нарко-
ману, именно он - хозяин. Манипуляторы невозможны, Хаос от-
нял у человека всякую власть, оставив лишь иллюзию. В этой
зоне риска все мы - потенциальные беженцы. Психология потен-
циальных беженцев - следствие происходящего и, одновременно,
его причина.
Совершенно очевидно, что единственной позитивной позицией
может быть та, которая не включает в себя элементов этого
порочного круга.
Описанная мной картина может отличаться от вашей в дета-
лях, но главное - чувство растерянности рационального чело-
века, стремление к альтернативе опасно-неопределенной реаль-
ности и разрушительная роль этого стремления - будет при-
сутствовать в любой попытке описать происходящее достаточно
масштабно.
Из материалов внутренних семинаров центра "МЕРЛИН". 1994 г.
А.Науменко
ВОДЫ ТВОРЕНИЯ
Год - полтора назад мы говорили о вторжении Хаоса, но
ни одна формулировка, связанная с идеей вторжения, не вошла
ни в "Вестники", ни в иные документы клуба, кроме "апокрифи-
ческих" эпизодов в обширной переписке. Причина этого - оче-
видная некорректность самой постановки проблемы, которая
всегда нами осознавалась. Вероятно, пришло время попытаться
если не переосмыслить ее, то хотя бы немного продвинуться к
такому переосмыслению.
Хаос, как известно, не "беспорядок" в обычном смысле
слова и вообще не нечто однозначно злое, негативное. Это
до-порядок, источник всякого порядка, космоса. Это первичные
воды, в которых плавает материк реальности с его заливами,
фьордами, морями, реками, озерами "внутренней нереальности"
и горными вершинами непотопляемых констант восприятия и
осознания. Говоря о катастрофе, мы говорим о, безусловно,
изменении "береговой линии" и, вполне вероятно, затоплении
участков яви или даже Всемирном потопе - 2.
Именно о потопе, а не о тех формах конца света, кото-
рые описаны в Апокалипсисе. Но потоп уже был и больше не на-
мечается, если принять авторитетное мнение Писания. Радуга
над водами была символом "Завета вечного" между Богом и че-
ловеком. Однако что есть завет, как не высшая форма договора
о реальности, то есть некоторой гарантии стабильности описа-
ния мира. Он действительно вечный и абсолютный, если одна из
договаривающихся сторон вне всех описаний, то есть, по пред-
ложенной метафорической схеме, вне материка. Если это и "Дух
над водами", то такой, о котором дон Хуан не мог бы сказать:
"Это не нагваль, это вот эта бутылка чачи на том же острове
тональ".
Запомним эту развилку, мы еще вернемся сюда. А пока свернем к
понятию Хаоса и более подлинному символу первичных вод. Это не
до-вселенское ничто, а весьма насыщенная полнота "Все", "Более,
чем Все. Вода - то, что наполняет Бездну (Тьму внешнюю),
непредметное отрицание пустоты, наполненность и присутствие в
своем пределе. Она полнее сама в себе, чем твердь, ибо не
терпит в себе пустот, она ищет пустоты и делает их
преисполненными. Это живая вода, та, крещеные которой войдут "в
Царство Небесное" (а не те, что от плоти, - не от тверди). И
если где-то "материк реальности" затопляется, то это не конец
тверди, а конец пустоты, возникшей в ней, спасение от Бездны.
Не нарушение сверх-гармонии, а ее действие, активность,
интенсификация Творения. У этого Творения нет уже никаких
границ, так как в нем просто нет ничего, что могло бы граничить
с Бездной - вода Хаоса заполнит всякую прореху. Эта Бездна -
Небытие Парменида, небытие, которого нет, - только не Парменид
отрицает его, а Бог. Бог - это и есть "Нет Небытия". Можно было
бы сказать в мексиканской забегаловке ищущим дона Карлоса
туристам: "Нагваль?" Нет, это не Бог. Нагваль - это вот эта
бутылка чачи на соседнем столике".
Итак, большая часть наблюдаемых и вызывающих тревогу
"пограничных" процессов - это восстановление Божественной
полноты творения там, где твердь открылась пустота, где
реальность, словно боясь вод Хаоса, ищет в себе пустоту, ищет
Бездну. Вовсе не странно стремление порядка, космоса к Бездна,
- единственное присутствие чистого ничто есть граница, контур,
отделение отдельного, - то есть из ничтойности Бездны соткана
всякая оформленность, артикулированность первичного Хаоса в
космическую предметность тверди. Ничто реализуется в этой ткани
формности и в ней же отрицает себя.
Любое стремление тверди к "дополнительной" отдельности,
самовычленение чаще создает новое русло для вод Хаоса, чем
новую границу. Отделение подразумевает, что каждая часть
становится сама по-себе и сама по-себе создает свою границу, а
этот раскол в намерении реальности приводит к несовпадению
новых границ, наложениям и пустотам. Активность изначально
проявляет не Хаос, а самоволие вещи, претензия тварного стать
самому творцом границ, пределов и форм.
Этот процесс имел место всегда, он естественен для отпавшей от
Бога материи. Что же изменилось (если изменилось) в последние
2-3 столетия, еще стремительней - в 2-3 десятилетия нашей
истории - истории реальности? Что такое прогресс в этом
описании? Да, конечно, пресловутый индивидуализм, гуманизм
после распада средневекового космоса, конечно, сепаратизм века
- в обществе; распадение Науки на много наук, Искусства на
такое множество, которое просто теряется в чуждых ему
самовольных отдельностях - но это все следствия, да и не самые
главные.
В ином контексте я уже писал о роли новых информационных
структур. Здесь есть смысл понять, какому символическому
описанию соответствует то, что мы называем информацией,
знаковыми эквивалентами реальности, ее завершенном, оформленном
описании, в частях или в целом. Информация о предметности есть
предметность без субстанции, границы и контуры без тверди,
отдельность как самостоятельная сущность. Чем-то эти формы,
конечно, наполняются, - если не духом и водами, как в живом
сознании, то чем - если в "небытствующем" сознании информации -
в - себе (в прессе, компьютерных сетях, во всем
вне-человеческом, сделанным им, отделенном).
Да и так-ли уж абсолютна здесь метафора, требующая наполнения
форм, не допускающая образа отделенности самой отделенности, то
есть реальном бытии абстрактного? Не стало-ли отделение
отделенности от субстанции отделяемого (информация-в-себе- той
прорехой в полноте Творения, которая недоступна водам Хаоса? Не
вошло ли в мир отрицание Бога (Бездна) не как казус мысли, а
как БЕЗДНА ЕСТЬ? Это не совсем вопрос философии, даже
символической и подвижной, это, конечно, вопрос веры. Мы не
можем решить, пришло-ли время расставить на столиках такие
описания мира, которые не оставляют от ВСЕГО ничего. Мы можем
это выбрать и этим стать, а это и есть КОНЕЦ СВЕТА. Мы можем
стать Бездной, но не можем допускать ее "ЕСТЬ", оставаясь в
Творении, в Боге. Мы можем утратить веру в Бога, но не можем
оказаться без него. Там, где "я есть" всегда "Нет Небытия", -
Бог. Описание мира, включающее в себя Бога как бутылку чачи,
исключает меня и вообще кого-бы то ни было, кто мог бы само это
описание "включить".
Небытия нет, но оно проявляется в отделении и отрицает себя в
нем. В отделении отделенности оно вновь проявляется и вновь
отрицает себя. Но это все же в какой-то мере присутствие,
какая-то тень, запашок, озноб бытия. Что- то третье по
отношению к бинарности мыслимого мира, к его есть-нет,
присутствует-отсутствует. Похоже на восточные парадоксы, но это
сходство подобно сходству запаха озона в грозу с запахом озона
вблизи дырявой АЭС.
Нет, мы не можем говорить о катастрофе. Мы не можем сравнивать.
Нет способов доказать, что реальность изменилась. Но ощущение
этого, переживание этого есть условие веры сейчас. Или тень
легла на мир, лишь тень Мрака, но не Мрак - тогда вера возможна
для нас, вера в этих тревожных сумерках, в этой "трещине между
мирами" времени, между временем Истории и временем личной
судьбы, - или тень была здесь всегда, всегда были эти сумерки,
всегда МЕЖДУ, - и тогда теперь вера невозможна.
Воды Хаоса - это кровь, это вино, это жизнь. "Катастрофа" - это
заполнение пустоты между "сепаратными реальностями"
изначальными водами над которыми вновь витает Творящий Дух.
13 апреля 1994
Из материалов внутренних семинаров центра "МЕРЛИН". Февраль -
апрель 1994 г.
Е.Кузыев
Коллективная явь и сновиденческая вне-реальность
Понятие "реальность" производно от нереальности - сна, иллюзии,
выдумки. Это "коллективная явь". В индивидуальном существовании
сон - граница яви (подобная также водам, в которых плывут
острова яви). Реальностью мы обычно называем явь, которая
сохраняется независимо от нашего присутствия в ней. Я сплю -
моя явь кончилась, но коллективная явь продолжается и хранит
мою явь. Граница коллективной яви, реальности - та же стихия
сна. Это отсутствие яви, которое сохраняется когда я бодрствую,
несознательность, когда я сознателен, иррациональность, когда я
рационален.
Сновидения - освещенные той или иной функцией сознания части
неформного (предсмыслового, квазисемантического пространства).
"Архетипичное" или общее сновиденческое пространство имеет одну
существенную черту, делающую его аналогом реальности: оно
"коллективно", независимо от моего участия-присутствия. Его
изучение - наша задача. Абсолютно все "иррациональные",
пограничные явления - это явления "коллективного
сновиденческого пространства". От фобий, галлюцинаций (снизу),
НЛО, Шамбалы, парафеноменов и трюков магии ("сбоку", в той же
плоскости) до высших - религиозных.
Явь вырастает из сна, сон первичен.
В коллективной реальности граница яви и сна выявляется и
сохраняется, формируется и меняется речью. Развитая
упорядоченность отношений со стихией сна, "не-яви" - это и есть
культура. Границы сна и яви не абсолютны даже в индивидуальном
существовании, в коллективной же яви стихия сна пронизывает
все, граница в обычном смысле слова отсутствует, то есть она не
есть где-то и в чем-то, а есть лишь как фундаментальное
различие всегда и во всем.
Изучая общество с изнанки, изучая спрос и предложение
экстрасенсорных, магических услуг, новые культы и т.д. мы,
конечно, что-то узнаем об "иррациональной стороне"
происходящего, о той стихии сна, из которого вырастает
коллективная явь, но единственно "чистым" исследованием
остается непосредственно исследование самого сна.
Контролируемые сны - уникальный инструмент такого исследования.
Ценны также и всевозможные контролируемые формы сноподобных
состояний, неординарных проявлений стихии сна - медитации во
всех их видах. Вполне понятен и наш постоянный интерес к таким
формам опыта сна, которые выходят за пределы
индивидуального,закрытого для других чередования сна и яви -
взаимодействие в сновидении, медитативные синхронизации. Наш
метод не научен, так как мы в качестве инструмента и средства
исследования используем его объект, взятый в ином отношении к
самому себе. Наш метод не есть новая мистическое или
религиозное направление, так как указанное средство есть именно
средство исследования в научном смысле слова, а не средство
воздействия или изменения как путь, альтернативный обыденной
жизни.
Вроде бы ничего не забыл...
[√] До скорого, _All_ !
▌║▐║│║▌║││║║ /*http://adf.ly/1Y63HZ*/
2║5080▌244║0 /***@Mail.ru_/ _*DreamLand laboratory*_